Лобстер и картошка в мундире - Вероника Ткачёва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот у кого-то, возможно, возник вопрос: а чегой-то родной муж родной жене не верит? Ну, сказала ему пакетики положить. Ну, положил бы. Глядишь, Бог миловал бы. Не у всех же конъюнктивит развивается и круги чёрные. У кого-то и всё благополучно обходится. Вот ведь какой муж – Фома неверующий. Родной-то жене не верить!..
Расскажу я по этому поводу одну давнюю историю. Случилась она, как раньше любили говорить, на заре нашей семейной жизни. Можно сказать, занималась она только, заря эта. Но жили мы уже отдельно. Только-только переехали на первую свою самостоятельную квартиру. Много чем не обзавелись, а вот медикаменты кой-какие у нас уже были. Муж мой всегда медициной в прикладном варианте интересовался, то есть таблетки всякие и мази с каплями любил и любит покупать. И вот притащил он что-то убойное от головной боли и зубной заодно. И было написано, что это чудо фармакологии исключительно на головную и зубную боль действует. Целенаправленно. Таблетки эти были новые, в магазинах появились совсем недавно (кстати, их сейчас уже нет в продаже), дорогие и казались хорошими-хорошими, эффективными-эффективными. В общем-то, они такими и были.
А инструкции-то у нас мало кто читает. Исследования всякие об этом говорят. Меня это утешает – что я не одинока в своём этом «нечтении». Я в основном на крупные буквы реагирую, которые на упаковке, а что там мелким шрифтом на длиннющей простыне, которая в коробочке вместе с лекарством лежит, – мне так недосуг на это всё смотреть…
Ну и вот. Муж купит что-то и забудет. А я-то всё помню! И вот настал звёздный час новых таблеток – муж сказал, что у него болит голова, дай-ка таблеточку. Дала. Ту самую – новенькую, мощненькую. Выпил муж из моих рук фитюльку в зелёненькой оболочке и к родителям мы засобирались.
А жили не очень далеко от них. Но на машине надо было проехать. Едем. Муж за рулём. И тут он говорит:
– Что-то мне плохо! Что-то у меня сознание прямо выключается!
– Это, наверное, от головной боли, – выдвигаю версию я.
– Нет, голова совсем не болит, – внимательно проинспектировав своё состояние, отвечает с удивлением муж.
А у самого язык чуть не заплетается. Муж чувствует это и добавляет:
– Вроде не пил, а состояние какое-то чумное.
– Это, наверное, погода. Бури какие-нибудь магнитные. Перепады давления… – продолжаю я предполагать.
– Это у тебя погода. А на меня она никогда не действовала, – возражает муж. И через несколько секунд:
– Уф! Что ж так плохо-то?! Высуну-ка я голову в окно. Пусть проветрится.
А на дворе стоял глубокий ноябрь. К тому же вечер. В общем, погода явно не шептала. Но это мужа не остановило – высунул. Овеяло его. Вроде полегче стало.
Короче, кое-как до родителей мы доехали. Где с окном, где так. Благо довольно близко было. Приехали к ним, муж прыг на диван – и вырубился. Дело уж совсем к ночи, а он всё спит. Еле растолкала его. Обратно ехали уже нормально. Но, видимо, впечатления у него были яркие, потому что по приезде домой муж первым делом – шасть к коробочке с чудо-таблетками от головной боли и давай инструкцию читать. А там чёрным по белому написано, что таблетки эти применяются при ночных головных или зубных болях, которые не дают уснуть. Поэтому в состав таблетки входит тропный гормон мелатонин (видимо, в какой-то мощной дозе, добавлю я от себя, потому что эффект был нехилый). Употреблять таблетки нужно строго перед сном. Запрещено 12 часов после приёма таблеток садиться за руль и т. д. и т. п.
Что мне муж после этого сказал, повторять здесь не буду. Поскольку многоточия на месте нелитературных слов читать неинтересно.
Столько лет прошло, а муж всё помнит эту историю! И все мои рецепты и медицинские советы теперь проверяет всегда. Даже такие безобидные на первый взгляд вещи, как использованные пакетики чая.
Прошлое – в нас
– Мама, куда уходит день? А год? – спрашивает семилетняя Диана.
– М-м… Они уходят в прошлое.
– А в какой стороне находится прошлое? Там? Или там? Или там? – жесты в разные стороны. – Где его можно найти?
– М-м-м-м… Нигде… Это же прошлое, у него нет стороны… Это не пространство, у которого есть «там», а время. А у времени нет «там»…
Диана усиленно размышляет, сдвинув бровки. И через минуту выдаёт:
– Мама, я знаю где находится прошлое – оно находится в нас.
И прикладывает руку к сердцу.
(ноябрь, 2012 года)Роскошь простых вещей
Когда-то роскошь представлялась мне приблизительно в такой же комплектации, как и героине фильма «Курьер». И, что самое интересное, в то же самое время, когда фильм вышел в прокат.
Что там у этой длинноволосой красавицы в списке было?.. Красная спортивная машина, длинный шарф на шее, маленькая собачка на заднем сиденье и магнитофон – на переднем. Мы с ней ровесницы тогда были. Вот и хотелось, наверное, одного и того же.
Хотя фильм мне тогда не очень-то и понравился. Думаю, я его не поняла тогда. Вернее, не прониклась им. Он же снят о моем поколении. Ровно, тютелька в тютельку, о моих одногодках.
И в нём такая правда жизни, что она не впечатляла меня тогда. Всё равно что смотреть фильм про то, как жарится яичница. Причём почему-то художественный, даже не документальный. Вот так же и «Курьер»: всё – правда, документальная почти.
И вот прошло время. Я стала той женщиной, которая грустно, но с пониманием улыбается на слова длинноволосой красавицы. Помните? Короткий такой кадр.
Что я могу сказать… У меня никогда не было спортивной машины. И вообще – никогда не было красной машины. И, наверное, не будет. Не люблю ни спортивных машин, ни красных. (Хотя если уж спортивная, то лучше красная.) У меня никогда не было маленькой собачки. И, наверное, тоже не будет, потому что я теперь их тоже не очень люблю. И длинный шарф я не надену себе на шею, чтобы красиво веялся по́ ветру в кабриолете. Потому что помню печальную судьбу Айседоры Дункан. Не хотелось бы повторить. И даже магнитофон в машине меня мало интересует – никогда не слушаю, никогда.
Может быть, кто-то скажет, что представления о роскоши поменялись. Теперь не машины, а яхты. Не магнитофоны, а бриллианты.
Ну да, ну, поменялись. Но суть-то осталась. Просто одни предметы заменились другими. А суть – всё та же.
Но роскошь мне теперь представляется совсем иначе. Может, кто-то скажет, что если слаще морковки ничего не пробовал, то можно свысока на роскошь смотреть. Но нет, пробовала.
Устрицы – так у меня от них рвотный рефлекс. Яхты – так хаживала и на яхтах. Есть, конечно, и побольше и пороскошнее, но тут уж за всеми, как говорится, не угонишься. И бриллианты есть. Конечно, найдутся и покрупнее, и почище. Но не королева же я английская, в самом деле, чтобы корону себе справлять и яйца бриллиантовые туда вставлять.
В общем, будем считать, что всё сбылось у меня: и машина, и собачка, и магнитофон. Только в трансформированном виде.
Но нет тут роскоши, нет. Обманули меня. Или сама обманулась.
А роскошь оказалась совсем в другом. В том, что было у меня тогда каждый день. И то, что теперь я нахожу с таким трудом.
Вкусный хлеб. В простой булочной. Которая была там, за углом. И называлась своим (к тому же русским!) именем: булочная. А не супермаркет. Булочная была домом для множества сортов хлеба, булочек, крендельков и пирожков. И пахло там совершенно особенно. Один запах – уже роскошь. Где теперь тот хлеб? С его умопомрачительным запахом?
И ищу я этот хлеб теперь в самых разных местах – в монастырях московских, в дорогих пекарнях, в рецептах интернетовских, чтобы потом самой испечь… И всё равно он другой. Не такой упоительно-вкусный.
Я ищу чистую воду. Которую раньше можно было пить из-под крана.
В начале 90-х одним моим знакомым, семейной паре, предложили как-то там войти в долю «Эвиана». Он только выходил тогда на наш рынок. Деньги надо было какие-то за это заплатить. Не три копейки, но и не что-то запредельное. Но денег знакомым было жалко. Предложили мужу, и он с женой советовался. А она ему: ты что, дурак? Платить за воду! Кто её купит?! Открывай кран да пей!
Уже в конце 90-х они кусали себе локти. Ведь могли бы озолотиться.
А я ищу чистую воду. В магазинах. На родниках. Ныряю с головой в вопросы фильтрации и улучшения воды… Чтобы она была у моей семьи, у меня – каждый день. Такая простая вещь – чистая вода. Но такая необходимая. И это роскошь – пить чистую, вкусную воду.
Я ищу натуральное молоко, масло, сыры. И хорошо, что есть рынок, на котором это можно купить. И хорошо, что есть возможность купить. А раньше – любой мог купить нормальное молоко в магазине за углом. И оно хранилось 7 дней, а не полгода и без холодильника. А в твороге не было пальмового масла. Ну не было там его! Потому что откуда там ему взяться?! Откуда может появиться в молоке подмосковных коров масло пальм, если у нас испокон веку пальмы только в ботанических садах в оранжереях растут?
